Станислав Корб aka Темный Хоббит

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЭРА ЛЮДЕЙ

I

Мелькор был заточен в Небытие. Мелькор был заточен… Учитель. Мне хотелось бы, чтобы это было не так, но… Учитель…
Ты – там.
Я – здесь.
Но я – я не покорен. Я готов отомстить. И я отомщу…
Имя мое отныне – Саурон. Я стану Черным Владыкой Мира. И – да будет Свет во Тьме, и будет Тьма во Свете…

II

Мощный удар сотряс твердыню Саурона. Кольцо исчезло, кануло в небытие. Но Сила – Сила Кольца – не могла исчезнуть. Сила Кольца была дана Ему Его Творцом, и к нему она должна была вернуться. И сам Саурон понимал это. Прикрыв глаза, он ждал. Воинства Мордора в это время безвольно погибали – они лишились поддержки Властелина, они лишились его силы и мощи – и проигрывали. Армии Саурона гибли, Орки и Тролли, Барлоги и Люди – все умирали. Кто-то умирал быстро, кто-то – медленно. Кто-то получал удар в спину, а кто-то – встречал смерть лицом. Но пощады не получал никто. Рохиррим не брали пленных – рохиррим убивали даже тех, кто хотел сдаться… Пощады не было, как не было ее всегда.
А Саурон ждал. Сила Кольца пробивалась сейчас к нему – через скалы и укрепления его города, через силы Арды, через все четыре стихии. Глаза Майа были закрыты, и облик его изменился. Он вдруг стал почти незримым – лишь кончики пальцев светились во Тьме яркими звездами. Постепенно восемь звезд погасли – осталась гореть лишь одна, безымянный палец левой руки. Земля содрогнулась в последний раз – и разверзлась там, где был недавно Трон Черного Майа. Престол разлетелся на куски, но не было в нем более нужды, ибо великая Сила – Сила Кольца, умноженная силой всех Его бывших владельцев – раздавила его. Последняя звезда вспыхнула ярко-ярко, и в этой вспышке слились силы Кольца и Майа…
Но и это было не всё. Лишённые поддержки Одного, Девять и те из Семи, что ещё сохранились, начали плавиться… Сила, данная им их творцами, стремилась соединиться с Одним, ибо ему они были подчинены. Даже Майа Саурон не мог предположить такого.
Он только оправился от внезапного удара Силы и уже собирался созвать Назгулов для того, чтобы попробовать сменить ход битвы в свою сторону. Он уже поднял свою незримую руку, как вдруг новый удар сотряс стены его твердыни. И понял Саурон, что пришла пора ему принять на себя мощь всех семнадцати Колец – Одного, Семи и Девяти. И понял он также, что лишился он теперь верных слуг своих – Назгулов, но вся их сила – а её было накоплено немало за долгие века – вся сила Назгулов перешла Саурону. Кольца гномов не обладали такой мощью, как Кольца Назгулов, но и их сила была велика…
Долго, очень долго добирались до Хозяина силы Колец. И с каждым ударом сотрясалась Чёрная Твердыня, и с каждым ударом росла мощь Саурона. Он был уже не так безобиден, как раньше. Создавая Одно, он потерял так много Силы, что лишился возможности даже изменять внешность – так и оставался он долгое время в виде Чёрного Кузнеца, не имея возможности сменить зримое обличье… Теперь он чувствовал, что Сила буквально захлёстывает его. Радужные краски наполняли сердце, многоголосье звуков, песен, шорохов вливалось в уши. Внезапно охватил он разумом своим и небо, и землю, и Солнце, и Луну, и увидел он Эру, пристально следящего за ходом Пеленнорской битвы.
Битвы?! Битвы!!! Что же там, как? Как смог он предать своё воинство, почему случилось так? Саурон вознёсся над Мордором и понял, что нет больше его армий. Орки бежали. Всюду настигали их копья и мечи рохиррим. Волки были перебиты. Верные Тени люди сражались, но было их мало… Валараукар гибли один за другим, с громким хлопком превращаясь в ничто… Опечалился Саурон – понял он, что не спасти ему великого его воинства. Всё, что мог он сделать – это отозвать к себе последнего Барлога. Но не успел он воззвать к нему, как погиб и он. Сильно опечалился Саурон, и в великой печали устремил он свой Дух к Сердцу Арды, туда, где сливаются в единое целое все четыре стихии, где бьётся и пульсирует вечная сила Первородного Пламени.

III

После того, как армии Рохана и Гондора под водительством короля Арагорна и истари Митрандира уничтожили рати Мордора, был пир. Много было выпито и съедено в тот день, и много – потом. Великую славу стяжали себе воины Рохана, великим и могучим был молодой король Гондора. Эльфы и гномы, хоббиты и люди – все славили мудрость и силу Митрандира. Однако не все были спокойны. Эльфы собирались окончательно перебираться в Валинор. Бежать.
– Саурон исчез, - вполголоса говорил известный своей доблестью эльф Леголас королеве Галадриэли. – Его не смогли найти даже собаки Оромэ. Чую я, что-то тут не так…
– Я понимаю твои тревоги, Леголас. Вчера я беседовала с Митрандиром. Ты ведь знаешь, что с уходом Кольца Всевластья Три потеряли магическую силу?
– Да, я знаю это, – ответил Леголас.
– Да, но Сила не может уйти просто так. Сила не может исчезнуть – это невозможно, Леголас. Сила просто нашла новый сосуд для себя.
– Ты хочешь сказать…
– Да. Три, хоть и не были осквернены дланью Властелина Тени, но подчинялись Единому Кольцу. И когда Оно погибло, оно призвало к себе Силу Трёх… Но не это самое печальное, Леголас.
– Неужели после этого может быть ещё что-то печальнее, владычица?
Галадриэль поправила вьющийся у виска золотистый локон. Провела рукой по рукояти кинжала, висевшего на поясе. Покрутила в руке пуговицу. И, наконец, сказала:
– Да, Леголас, это – не самая худшая весть из тех, что припас нам Митрандир. Дела наши никогда не были так плохи. Мы разбили армии Мордора, но упустили Саурона. А он, лишившись Кольца, обрёл всю Силу, что потратил на его создание. И обрёл всю силу, что вложили эльфийские мастера в Девять и в Семь. И всю Силу, что дали Кольцам их владельцы. И Силу Трёх Колец и их владельцев также обрёл Саурон. Митрандир теперь не так могуч, как раньше. И я…
– Почему же он не напал на нас сразу?
– Видимо, он ещё и сам не понял, что обрёл. Видимо, он огорчён потерей своих армий. Видимо… Да мало ли может быть причин?!! Может быть, теперь он считает нас слишком слабыми противниками – и, поверь мне, Леголас, для нас это был бы самый лучший вариант.
– Нам нужно уходить. Эльфы должны покинуть Средиземье.
– Это было предопределено, - Галадриэль вдруг встала, обратив на себя внимание всех, сидевших за столом. – Друзья! Мы одержали величайшую победу над силами Тьмы, и теперь, по замыслу Единого, Эльфы должны покинуть Средиземье, оставить его Смертным. Люди, хоббиты и гномы – теперь вам предстоит вершить судьбы мира. Мы уходим с тяжёлым сердцем – все мы полюбили Средиземье, и часто будем вспоминать его в благословенных землях Валинора.
Галадриэль села, и за столом наступило затишье. Даже порядком захмелевший Гимли перестал загибать пальцы, показывая кому-то, сколько он убил орков.
«Не всё сказала ты им, королева Галадриэль», - подумал Леголас. – «Не всё. Но если бы сказала ты им всё, то Эльфов обвинили бы в трусости».
И были бы правы обвинители.
Эльфы понимали, что, после обретения такой мощи, Саурон может уничтожить их всех. Они бы сделали так.

Добавлено (2006-05-25, 8:09 Pm)
---------------------------------------------
VI

Белые птицы. Издали они походили на них – белых лебедей, величаво плывущих через океан. Было их немного – последние группы эльфов покидали Земли Смертных. Отныне они не были хозяевами в своих владениях. Отныне люди и гномы должны были жить там, где несчётное число лет стояли эльфийские крепости. И ещё – хоббиты. Маленькое племя маленьких существ. Кто бы мог подумать, что именно хоббит – да, крошечный периан! – сможет убить Короля-Призрака. Что маленький хоббит сможет пробраться в Мордор, в самое сердце страны Врага – и сбросить Одно в Ородруин. Кто бы мог подумать, что именно маленький хоббит сможет решить судьбу Арды на многие века вперёд.
Эльфы смотрели на уходящие вдаль, подёрнутые туманной дымкой берега Средиземья, и тоска была в их глазах. Не было слышно весёлых песен, не было видно ярких нарядов – лишь дорожные одежды да приглушённые разговоры. Нет, конечно же, не все Старшие Дети Илуватара покидали Средиземье – самые отчаянные решили остаться, и среди них – Арвен, драгоценный камень эльфийского племени, вторая после Лютиэн. Но и их судьба была предопределена – им всё равно предстояло пересечь Грань и уйти в земли Омана. Это было неизбежно.
Тяжела длань Эру, и то, что эльфы приняли от него как Дар, было теперь для них Болью.
…Галадриэль стояла на корме последнего корабля. Умелый кормчий вёл его так, чтобы эльфы могли постоянно видеть удаляющиеся берега земли, на которую им уже никогда не суждено было вернуться. Теперь берег этот был виден лишь как полоска земли с неясными очертаниями.
– Прощай, земля, так долго терпевшая нас… - Очень тихо произнесла Галадриэль. Но, как бы тихо ни говорила она, её услышали, и многие сказали так же.
– Восславим Манве Сулимо. – Вдруг крикнул Леголас, ибо понял он, что теперь не эльфы будут хозяева себе, но валар. – Восславим великого Короля Мира. – И подумал про себя: «Короля, который потерял корону, уйдя за Грань…
– А лайта Манве! – разнеслось над морем, но без радости и воодушевления. Ибо отнюдь не глупы были эльфы.
И Ульмо слышал их крик.

V

Так началась Четвёртая эпоха – эпоха Смертных. Армии Саурона были уничтожены, но сам он остался на свободе. Эльфы были в числе победителей, но – бежали. Хоббиты хотели уничтожить Тёмного Майа, но возвеличили его. Мир должен был измениться. И он изменился.

VI

Незримым духом парил он над миром. Он видел, как покидали Средиземье эльфы, и мог бы уничтожить их всех – но не стал. Он видел, как торопливо заселяли люди покинутые замки Старших Детей Илуватара, и мог бы разрушить их – но не сделал этого. Он мог бы уничтожить хоббитов, так долго водивших его за нос, и навсегда похоронить гномов в их копях – но и этого он не сделал. Такого не было в его помыслах. Он заново учился видеть.
Да, это очень трудно – превращаться из Творца в Солдата. Но ещё труднее превращаться из Солдата в Творца. Он видел, что земля – земля покинута. Валар давно уже не интересовало Средиземье, раздираемое противоречиями. Лишь Оромэ и Ульмо ненадолго посещали его, да Ниенна иногда обращала к нему свой плач. Манве и Варда не слушали Арду уже долгие века – да и не было в том смысла, ведь Мелькор был заточён, а Саурон… Саурон был слишком незначителен для валар, да к тому же и обессилен изготовлением магических Колец.
Средиземье гибло.
Этого никто ещё не знал, но порядок, изначально определённый Илуватаром, был сломан. Отчасти в этом виновен был сам Эру, отчасти – Мелькор. Но главными виновниками этого были Дети Илуватара – ведь были они небольшими частичками Его самого, а самого себя Он предопределить не смог…
Айнур были первыми детьми Его. Майа – вторыми. И только третьими были Эльфы.
Айнур было немного. Майа – тоже. Но уже эльфов много создал Илуватар, и слишком мало от себя дал Он им. Люди получили от него и того меньше, лишь кроху – Смерть.
И именно Смерть стала причиной, по которой Илуватар не смог больше вершить судьбы Арды. Через Смерть потерял он контроль над ней. Смертью наградил Он людей, но наказал себя, и обрёк Средиземье на хаос.
Ибо пока были в Средиземье эльфы, было в нём и бессмертие, и не могла Смерть окончательно воцариться здесь. Но определил Он, что Люди должны сменить Эльфов, и, значит, Смерть должна воцариться здесь. Умертвить Средиземье.
Смерть уже летала над миром, выбирая лишь место, откуда начать свой победоносный поход.
Смерть знала, что никто теперь не в силах ей помешать.
Только Саурон.
Или Мелькор.
Но Мелькора не было на Арде, и не мог он прийти.
А Саурон – разве он не воплощение Тьмы, разве будет он ей мешать, разве не поможет он ей?
Так думала Унголиант, пролетая над землями Гондора. Многие века прождала она, пока последняя опасность уйдёт за море вместе с эльфами. Людей и гномов она не боялась – они были смертными, а значит, их можно было убить. И пожрать. Да, много лет прошло с тех пор, как напилась она сока Телпериона и Лаурелина, давно уже извела она все их соки, и снова была голодна…
Саурон увидел её. Он поразился – неужели именно так выглядит Смерть?!! Кто бы мог подумать! Огромное, косматое, почти чёрное облако, из глубин которого – пристальные, злые глаза, острый взгляд, словно кинжал. Леденящий кровь холод.
– Кто ты? – громко спросил Саурон. – И что делаешь ты там, где Владыкой отныне стал я?
– Я – Унголиант, Владыка Саурон. – Вкрадчивым голосом ответила Смерть. – Я ищу себе пропитание. Я много слышала о тебе, Чёрный Владыка Мордора, и готова предложить тебе свою помощь…
– Но что можешь ты? – недоумённо спросил Саурон. – Можешь ли ты творить?..
– О, да… - ответила Унголиант. – Я могу творить. Я творю смерть. Долгую и мучительную, или быструю и лёгкую. Я могу творить муки. Могу творить Страх и Тьму. Что нужно тебе, Саурон?
– Ничего из этого. – Был ей ответ. – Но ты нужна мне, и отныне ты будешь помогать мне, Унголиант.

Добавлено (2006-05-25, 8:10 Pm)
---------------------------------------------
VII

– Давайте, пошевеливайтесь, старые клячи! – Кален гнал перед собой двух коняг, до предела нагруженных домашним скарбом. Он не стал забирать из дома всё – в этом не было нужды. Главное было сейчас – успеть первым.
Его сосед – эльф по имени Лингалад – вчера ушёл, и, как велел он передать своим соседям – навсегда. Куда-то на Заокраинный Запад. Это не было важно Калену – главноым было то, что после эльфа остался великолепный, просторный и крепкий дом, и такая красивая эльфийская мебель, и посуда, и даже одежда. Неужели этот скряга Колло успеет раньше него? Нет, этого решительно нельзя было допустить, и снова раздались над лугом пронзительные, хриплые крики:
– Ннно, мерзкие твари! Прибавь шагу, иначе не видать вам зимой овса, как своих ушей (по секрету скажу, что овса они зимой не видели и так – что Колло, что Кален – оба были на редкость скупы).
Показалось поместье Лингалада. Обнесённое высоним каменным забором, оно смотрелось на редкость красиво. Кален зашёл как раз со стороны заходящего Солнца, и острые шпили на флигелях дома разрезали заходящий диск на три ровные доли… Кален не был сентиментален, но эта красота смогла тронуть даже его.
– Ух ты, как красиво… - это были все его слова. На опушке леса, как раз напротив входа в дом, показался Колло.
– Убирайся вон, Кален! – не мешкая, крикнул Колло. – Этот дом теперь мой! – И он бросился бежать к двери.
Он был не прав. Дом был пока ничей – ни Колло, ни Кален ещё не вошли в него. Это понимали оба, и поэтому неслись к дому с предельной скоростью.
Колло прибежал первым.
Победно отдуваясь, стоял он на высоком крыльце эльфийского дома.
– Иди, иди отсюда, нищенка. – Посмеиваясь, сказал он Калену, неспешно доставая из кармана трубку и кисет с трубочным зельем. – Я не подаю по субботам.
Кален медленно развернулся. В душе его боролись два противоречивых чувства – с одной стороны, ему хотелось немедленно завладеть домом, а с другой – он понимал, что Колло был прав, что Колло прибежал раньше его. Но какой дом!..
– Давай-давай! – продолжал Колло. – Нечего тебе делать на моей земле.
Этот тон. Колло издевался над ним. Он издевается! Он, скотина, занял мой дом – мой по праву, ведь я живу ближе – и теперь ещё бросает мне в спину свои мерзкие колкости.
Кален повернулся к Колло, сжав кулаки:
– Ты прибежал на пару секунд раньше меня, жирный обмылок, и я это признаю. Но ты не можешь так обращаться со мной! Я никому не позволю называть себя нищенкой!
Кален бросился на Колло. Правая рука Калена инстинктивно нащупывала в кармане нож – рукоять так соблазнительно, так легко и удобно легла в ладонь…
Колло слишком поздно понял, что удумал сделать Кален. Лицо его исказила гримаса – гримаса удивления, гримаса ужаса – и – недоверия:
– Кален, мы же соседи… Кален, не нужно… Кален, я извиняюсь, я был неправ… Но Кален, это – от радости. Ведь этот дом теперь – мой!
Возможно, не скажи Колло последних слов, всё было бы иначе, и жил бы он в своём новом доме, но… Но он сказал. Кален уже было отвёл руку с ножом от горла Колло, тот уже сделал вдох, чтобы облегчённо вздохнуть, но тут вдруг дошли до сознания Калена последние слова Колло, и опустилась его рука.
Глаза Колло вновь наполнились удивлением. Но почти мгновенно удивление сменилось ужасом – они опустились вниз, туда, где вдруг он почувствовал боль. Нет, боль не была сильной – что-то кольнуло по горлу, прошло наискось от правой челюсти к левой ключице – и всё. Тёплая, красная кровь хлынула из разрезанного горла Колло. Он попытался сделать вдох – воздух засвистел в пробитой трахее, и забулькала, запузырилась кровь… Горло вдруг начало жечь, как будто кто-то вливал туда расплавленный свинец. Это трубочное зелье – оно просыпалось из кисета Колло, и, подхваченное ветром, налипло на разрезанное горло. Он втягивал его с каждой судорожной попыткой вздоха, и от этого ему становилось ещё больнее.
Он пытался что-то прохрипеть, но голоса уже не было. Кровь – липкая и мерзкая кровь – заливала землю, и с ней уходили силы. Арда принимала их, Колло видел это – но что за польза была ему?
Колло умирал. Кровь уже не текла обильно – она сочилась из страшной раны понемногу, по чуть-чуть, и была уже не ярко-алой, а тёмной, густой и страшной. Лес, окружавший эльфийскую виллу, внезапно как бы придвинулся к Калену, угрожающе зашумели ветви деревьев. Птицы вдруг смолкли, и слышен был только этот шум – не то шелест листьев, не то грозный гомон далёких людей.
Кален вдруг осознал, что совершил убийство. Что убил человека, равного себе по силам и уму. Что будет за это судим, если дознаются, что это именно он – убил. Кален не мог медлить – от тела нужно было избавляться, и делать это нужно было быстро.
Но куда? Куда спрятать труп? Ведь Колло – не мышка, его не засунешь в щёлку, не придавишь сверху камушком… Колло – здоровяк, да к тому же – с печатью трогательной любви к пиву – с громадным, что твоя бочка, животом. Начнёт гнить – запах будет, что надо… Кален думал напряжённо, и лишь один выход счёл он правильным. Неподалёку от дома Лингалада был небольшой распадок, в который редко когда заносило людей. Был там бурелом, и никто не хотел ломать ног ни себе, ни лошадям.
Туда-то и решил Кален отнести Колло и там закопать. Спешно открыл он калитку дома Лингалада и ввёл туда лошадей. «Хвала Эру, что решил я взять с собой этих кляч! Иначе как же я волок бы эту тушу?» - подумал Кален, снимая поклажу. Он решил оставить свои вещи в доме – мало ли кто придёт – а тут ясно, что уже занято.
С трудом забросил Кален тело Колло на одну из кобыл, и, взгромоздясь на вторую, направил обеих лошадей к распадку…
…Наступила уже глубокая ночь, когда Кален наконец закончил рыть яму. Конечно же, он мог бы закончить и раньше, но ведь забыл впопыхах лопату! Пришлось оставить Колло в распадочке, а самому возвращаться в дом за инструментом. Однако, наконец-то… Кален двинул ногой, и Колло свалился в яму.
С тихим шлепком за ним упал и Кален. Из-за куста вышел Драуг – третий сосед Лингалада.
– Вот ведь возился, козёл старый! – выругался Драуг. – Не мог сразу лопату захватить! Теперь вот зарывай обоих в темноте. Ладно, зато дом теперь – мой!
Начиналась Эра людей…

VIII

Саурон видел всё это. И многое другое – и хуже, и лучше. Люди занимали жилища эльфов, кто как мог. Кто-то – спокойно и без суеты, кто-то – с кровью и горем. Но главное – занимали. «Вот он, последний подарок вам от эльфов, люди – междоусобные распри, делёж того, что вам никогда не принадлежало…» Так думал Саурон, раздумчиво глядя на Арду сверху.
– Разреши, Владыка, я пожру всех троих, а заодно – и их лошадей. – начала просить Унголиант. Она часто досаждала Саурону такими просьбами – чрево её поистине нельзя было насытить. Он даже создал – специально для её чрева! – огромных улиток с удивительно нежным и вкусным мясом – но она сожрала их всех, даже не дав им возможности размножиться.
– Нет, Унголиант, не будешь ты есть их. Не хочу я, чтобы узнали люди о нас раньше срока…
А срок был уже определён. Саурон решил – если валар сами не хотят посещать Средиземье – чтож, он вызовет их. Он соберёт воинство. Он настроит людей против гномов, гномов против хоббитов, а хоббитов – против всех остальных. Он нападёт на них поодиночке, он будет сеять хаос и смерть – и тогда Илуватар вынужден будет спасать их. Он пошлёт валар на разборки – и вот тут Саурон попробует рассказать им Правду об Арде. О том, что Арда нуждается в них, что она не выживет без их помощи, что Арда не ограничивается одним Валинором…
А сейчас ему нужно было искать место. Место, где он мог бы спокойно собирать силы для главного удара.
Он ещё не понимал, что сил для удара достаточно у него одного. И никто – даже Манве – не сможет ему теперь помешать, не сможет быть достойным противником.
Но это нужно было понять.
Не понятая сила – не сила.

Добавлено (2006-05-25, 8:10 Pm)
---------------------------------------------
IX

А в Шир между тем возвращались Фродо, Сэм, Пин и Мерри. По дороге они решили заглянуть в «Гарцующий Пони» - как там поживает Лавр Нарцисс, и действительно ли Гэндальф не обратил его в кактус? Фродо спешил – как обычно, хоббитам была нужна пища, и чем большем – тем лучше чувствовал себя хоббит. Хоббитский быт был устроен таким образом, чтобы никогда не пропускать завтрак, обед и ужин – ну и перекусывать между ними. Все в округе удивлялись – когда же хоббиты находят время, чтобы зарабатывать хлеб свой насущный?
Да, никто этого не знал. Были, конечно, у хоббитов и поля, и хлева, но всё же болшую часть своей жизни любой уважающий себя хоббит проводил за столом. Что слава, что приключения?!! Немногие хоббиты понимали в этом толк, а те, что понимали – всё равно никогда не были прочь плотно перекусить…
Итак, четверо Хранителей мерной поступью двигались к харчевне. Желудочный сок уже выделялся, и слюна текла всё обильнее, чем больше приближались они к заветному кабаку. Необходимость подкрепиться всё росла, затмевая собой все остальные чувства, она заставляла хоббитов всё больше ускорять шаг. Сэм при этом что-то мычал под нос – очевидно, сочинял обещанную Фродо балладу о спасении мира.
Наконец, вдали показались дымки Брыля. О, сладкие мгновения, когда понимаешь, что до желанного куска окорока и доброй кружки эля осталось всего несколько лиг! Хоббиты, и без того шагавшие достаточно быстро, перешли на трусцу. Что ждало их впереди? Они уже не думали. Впереди была ПИЩА! Это было важнее всего.
– Здравствуй, Лавр, - крикнул с порога Фродо. – Дай ка нам окорок, да доброго эля! Мы проголодались так, будто ничего не ели с неделю!
– Я бы с удовольствием накормил вас, и может быть – даже бесплатно, но – увы! – у меня ничего нет. С тех пор, как в Шире поселились орки, они совершают регулярные набеги на мою харчевню и держат в страхе весь Брыль – они очень любят мясо… Меня самого не съели только потому, что я хозяин харчевни, а их предводитель, которого зовут Саруман, не ест человеческого мяса…
– Не понял… - Протянул Сэм. – Что значит – орки? При чём здесь Саруман? Ему ведь на моих глазах Митрандир сломал посох, и лишил его силы? Ты не бредишь, кабатчик?
– К сожалению, нет, любезный Сэмиус. Я был бы чертовски рад, если бы это всё мне привиделось. Но не далее как сегодня утром ко мне заходило пятеро орков – огромные мерзкие скотины, между прочим, и пахнет от них так, словно они специально валяются в падали – так вот, они взяли еду для Сарумана и пригрозили мне, что если я не приготовлю еды завтра – они сьедят меня самого. Видели бы вы эти гнусные рожи! Они смотрели на меня так, словно я уже превратился в котлету, и меня можно подавать на стол!
Полурослики молча вышли из «Гарцующего Пони» и стали держать совет. Для начала они огляделись – действительно, улицы были подозрительно пустынны. Ни смеха детей, ни перестука копыт пони в стойле, ни болтовни женщин. Только один живой человек – старый, немощный мужчина – был виден на улице.
– Видать, не нравится оркам старое мясо, - сказал Мерри. – Вишь, деда-то не съели…
Дела были плохи. Еды у Хранителей почти не оставалось – так, на пару обедов – а харчевня была пуста… Может быть, у Лавра в закромах и были ещё запасы, но он явно не желал уступать их четвёрке голодных хоббитов, известных своей прожорливостью. Так он мог остаться вообще без еды – и неминуемо попасть в гоблинский котёл.
– Мы идём в Шир, - отважно сказал Сэм. – Если эти мерзкие твари съели моего деда – я не успокоюсь, пока не перебью их всех. – И грозно блеснуло лезвие вынутого из ножен меча.
– Да, ты прав… - Раздумчиво сказал Фродо. – Другой дороги, кроме как в Шир, у нас нет. Там наш дом, там наша родина… Там наши враги. Опять приходится нам вступать в бой – правда, противник не так вилён, как поверженный Враг, но с нами нет верных товарищей, которые могли бы помочь нам. Нет ни Гимли, ни Леголаса, ни Арагорна… Ах, как бы нам пригодились сейчас их топор, лук и меч!
– Их нет с нами, - подитожил Пин. – А скоро обед. Пойдёмте уж, а то ослабеем в конец – какие уж там битвы!
Как всегда, Пин высказал верную мысль, и четвёрка хоббитов спешно покинула Брыль. На опушке ближайшего леска разожгли они костерок, вскипятили воду и заварили душистые листья смородины. Достали сыр и вино и хорошенько подготовились к битве. Когда подготовка закончилась, Хранители молча встали и направили свои стопы в Шир.

X

Орки славили Сарумана на разные голоса. Идущий маг встречал со всех сторон только приветственные возгласы: «Саруман гыр, гыр Саруман, Саруман бы гыр!». Им было за что его восхвалять – он привёл их в тихое местечко, где жил пугливый и вкусный народ, а вокруг на многие десятки миль не было ни одного рыцаря, ни одной крепости. Орки отьелись и разжирели, орки расслабились и потеряли бдительность.
Орки думали, что попали прямо в их орочий рай.
Но было наоборот. Хоббиты, которых поедали без счёта, роптали в душе. Там давно тлела и дымилась страшная обида – не хватало только искры, которая смогла бы зажечь её. Хоббиты перестали хорошо кушать – еду отбирали орки, они или поедали её сами, или относили Саруману.
А Саруман… Был он мрачнее тучи, ибо предчувствовал, что не будет ему больше покоя в Средиземье. Единожды предавший, он никогда не мог уже быть спокоен. Предав Светлые силы, он обрёк себя на вечное изгнание, а предав Тёмные – на страх быть ежечасно пойманным и зверски замученным. Саруман понимал, что так и будет.
Поэтому ходил он, тёмный и страшный, по Ширу, и мстительно поглядывал на вертела орков, на которых поджаривалось свежее хоббитское мясо. Да, он погиб – погиб и для Тёмной стороны, и для Светлой, - он, который почти уже получил то, что так долго искал. Но он отомстил сполна этому народу, из которого вышли Хранители, и которые спутали Саруману всю его многовековую игру… Вот они, жирные хоббиты, жарятся на вертелах орков – и исчезнут в их ненасытных чревах, и будут потом низвергнуты в виде смрадных орочьих испражнений… Да, это были сладкие мысли, но ими нельзя было вернуть былого величия Сарумана. И Саруман страдал.
Он был когда-то главой Светлого Совета. Он мог приказывать, распоряжаться огромными силами… А теперь – теперь в его руках была жалкая горстка объедающихся перед смертью орков. Да, перед смертью – ибо Хранители наверняка уже на подходе, а значит – на подходе орочья смерть. Что будет с самим Саруманом? Он почему-то был уверен, что его не смогут казнить. Он был ещё силён, Саруман, но воля его была сломлена, и не мог он сопротивляться…
Каждый вечер искал Саруман снадобье, которое могло бы поставить его снова в один ряд с Элрондом и Митрандиром. Но – не находил. Единственным выходом было забвенье, но и этого он не мог – колдовство почему-то не получалось… Он легко мог превратить хоббита в копчёный окорок или жареное мясо, он мог сделать из орка прекрасную женщину – но не мог ЗАБЫТЬ. И не мог изменить свою внешность – это колдовство было ему теперь недоступно. Он знал, почему это произошло.
Гэндальф. Во всём виноват Гэндальф Серый и четвёрка этих поганых хоббитцев. Что же я не убил его тогда! Ведь мог – и обладал для этого Силой! – но теперь я бессилен, я немощен, я не могу даже забыться…
Проклятые хоббиты!
Саруман часто выскакивал на улицу и, поймав первого попавшегося под руку хоббита, остервенело колол его кинжалом. Орки веселились от души – такие зрелища они любили чрезвычайно. К тому же, после этого оставался великолепно истыканный хоббит, пропитанный собственной кровью – бесподобно вкусный, если поджарить его немедленно. Орки часто просили Сарумана порезать для них хоббита, но Саруман только рычал что-то в ответ и уходил к себе в хижину…
Орки веселели с каждым днём. А Саруман с каждым днём становился мрачнее. Наконец, чёрный день для его и его свиты наступил.

Добавлено (2006-05-25, 8:10 Pm)
---------------------------------------------
XI

Второго ноября 1419 года по Ширскому счёту среди хоббитов пролетела весть: «Вернулся Фродо! Вернулся храбрый Фродо, и с ним ещё трое! Фродо зовёт всех на битву!». И хоббиты восстали против воли Сарумана, против его урук-хаев. Они бежали – группами и поодиночке – в Уводье, чтобы соединиться с Фродо. Хоббиты были известными мастерами по маскировке, поэтому их мало волновало то, что орки по всей округе рыщут, чтобы поймать и съесть мятежников. Хоббиты стекались под штандарты Фродо, Фродо руководил и на скорую руку сколачивал отряды и группы.
Вооружения было мало. Но ведь хоббиты – народец смышлёный – поэтому под оружие были приспособлены вилы и косы, серпы и обмолоточные цепы. Длинные кинжалы и короткие мечи доставали хоббиты из пыльных чуланов, древние доспехи и щиты. Всё это они готовили к битве – чистили, точили, латали.
На Фродо была надета мифрильная кольчуга и блестящий роханский шлем. В руке он держал меч, подаренный ему Владыкой Элрондом, а за пояс его был заткнут превосходной гномьей работы кинжал. Фродо чувствовал, что сейчас от его воодушевления зависит многое, поэтому не переставая выкрикивал:
– Ну, толстые хоббиты, давайте, порастрясите жирок! Пришла пора и нам попробовать себя в битве – в настоящей, кровавой сече, а не в пьяной поножовщине в трактире! Давайте, хоббиты, точите оружие, латайте доспехи – завтра мы покажем Саруману и его прихвостням, как умеют биться храбрые хоббитцы за свои норки, за Шир и запасы!
И хоббиты свирепели пуще прежнего. Мало того, что их самих поедали, как свиней, так ещё и лишили их богатых кладовых, где хранились такие яства, которые ни за что нельзя показывать соседям. Меды столетние орки выпивали бочонками, а потом блевали благородным напитком прямо на землю! Нет, этого никак нельзя было терпеть – и хоббиты ярились, исступленно водя кремнем по лезвиям.
Фродо, наконец, устал поднимать боевой дух своего войска, и решил позавтракать. Во второй раз. А что в этом особенного? Где-то, в одной из мудрых книг Элронда, Фродо читал, что в далёких и неизведанных, но высококультурных странах существует два завтрака. Правда, второй завтрак – лёгкий, ну да здесь не те далёкие страны, а нормальный хоббитский Шир. Соответственно, от всего нужно брать только самое лучшее… И Фродо сел за стол, довольно потирая руки. И было от чего. Как только Сэм добрался до Шира, он тут же нырнул в норку к одному из своих многочисленных знакомых. Тот и поведал Хранителям о всех злоключениях, которые постигли хоббичий народ за последние месяцы. От него и пошли волнами расходиться вести о том, что вернулись, наконец, Фродо, Сэмиус, Мериадок и Пиппин. Но главным было то, что издёргавшийся периан («А вдруг завтра меня съедят? Да что завтра – вдруг уже сейчас ко мне идёт орава голодных орков?!!») с радостью поделился с Хранителями содержимым своего чулана.
Итак, Сэм поставил на стол Фродо: копчёный окорок «Мечта дунадана», творожок, жареный хобот мумака и четверть ширского самогона. Довольно крякнув, Фродо принялся за еду…
…Саруман сначала не поверил – неужели всё? Да, так и выходило. Никто и никогда не мог бы даже предположить, что когда-нибудь Саруман, бывший сильнейшим истари Средиземья, убоится простого хоббита.
Полноте, а так ли прост был хоббит? Ведь он не поддался мощи Единого Кольца, он смог одолеть Силу, вложенную в Одно самим Сауроном… Так ли прост был хоббит? Может быть, это переодетый майа, или даже айну, которых так много наплодил Эру… Или, быть может, Фродо – сам Саурон, захвативший, наконец, кольцо? Загадки, одни загадки.
А между тем, нужно делать ноги.
Эта гениальная мысль пришла к Саруману, да поздно. Хоббичье ополчение уже вступило в Засумки, и с громкими криками к Саруману сбегались орки.
– Уходите к Восточной Дороге! Там сгруппируемся и ударим по хоббитам! Они в жизни никогда не воевали – мы одолеем их легко! – кричал Саруман, подбирая полы своего длинного плаща и первым направляя стопы подальше от хоббитского войска.
Бежал он быстро, но орки бежали быстрее. Хоть и были они заплывшие жиром, разнежившиеся твари, но всё же – были они воины, к тому же – урук-хаи, а посему могли, когда надо, и мобилизовать скрытые резервы их орочьего организма.
Итак, назревала драка. Саруман понимал, что шансов у орков маловато, но сдаваться без боя было бы бессмысленно – орки попортили хоббитам столько крови, что на пощаду надеяться было глупо. И Саруман начал командовать. Последовавшие за этим события показали, что он был плохим полководцем.

XII

Разношерстная компания – гордо именовавшаяся хоббитским войском – нестройными, но все таки рядами вступала в Хоббитон. На окраине норного города стояло не менее нестройное войско орков – разжиревших, тупых скотин, почти полностью потерявших навыки боя. Стрелы, наполнявшие их колчаны, давно потеряли былую остроту наконечников, а кривые ятаганы были наспех наточены и пестрели многочисленными зазубринами. Учитывая то, что хоббиты вообще не умели воевать, а оружие их было еще в более худшем состоянии, чем оружие орков, шансы представлялись не в пользу хоббитов. Единственным, но неоспоримым их преимуществом были четверо отважных искателей приключений – Мерри, Пиппин, Сэм и Фродо. И хотя они сами не организовывали сражений и не выиграли ни одного из них, но зато они участвовали в битвах, а значит, опыт у них всё-таки был.
Впереди выступал Фродо, гордо неся некое подобие боевого штандарта, наспех сделанное из старого гобелена. За ним, не менее гордо, шел Сэмиус, лучезарно улыбаясь и размахивая эльфийским клинком. Мерри и Пиппин двигались несколько поодаль от общей компании, воинственно выставив вперед острия длинных кинжалов. В целом картина могла бы получиться довольно внушительной, если бы не малый рост воителей.
Орки стояли молча, яростно сжимая рукояти кривых ятаганов. По команде Сарумана лучники натянули тетивы, и с тонким пением первая сотня стрел отправилась искать свои жертвы в хоббитском войске. Стоны раненых возвестили начало битвы, стоны раненых возвестили также и то, что орки всё-таки не разучились стрелять.
Не привыкшее к боям хоббитское воинство остановилось, ряды его смешались. Орки, видя, что войско хоббитов стало представлять собой лёгкую добычу, с трубным рёвом кинулись в гущу их, рубя ятаганами направо и налево, сея панику и смерть. Хоббиты побежали…
Фродо стоял посреди поля брани, не в силах терпеть этого позора. Верный Сэмиус защищал его спину от наседавших урук-хаев Сарумана, но было видно, что двоим смелым хоббитам не продержаться и трех минут… Сам великий колдун вдруг воспрянул духом – ему показалось, что Шир еще может быть подчинен его воле. Орки перестали казаться ему грязными скотами, он даже почувствовал к ним определенную симпатию – и, выступив вперед, закричал:
- Эгей, мои урук-хаи! Много сытного мяса ждет нас впереди – бросьте этих двоих, мы истыкаем их стрелами потом!
Это была его ошибка. Может быть, у колдуна начисто отшибло память? Странно, но он забыл лицо хоббита, которое видел в глубине Палантира так давно… И так недавно…
Орки кинулись догонять нестройно отступавшее хоббитское войско. Правильнее было бы сказать, что хоббиты, сшибая друг друга, в панике бежали. Мерри и Пиппин, отступавшие вместе с основными силами Шира, искали Фродо и Сэма, но их нигде не было видно. Мерри вдруг споткнулся и упал, и взгляд его невольно обратился назад, на поле, так и не ставшее полем славы хоббитского оружия.
- Пипппин! Они ТАМ! – истошный крик Мерри привлек к себе внимание не только уважаемого всеми Перегрина, но и доброй половины хоббичьего войска. Часть хоббитов остановилась, чтобы посмотреть, о чем это так страшно кричит их боевой товарищ. Вслед за ними останавливались и другие – н